Заломила черёмуха нежные руки,
к норке путает, кружит следы горностай.
Тихо дремлют избёнки в молитвенной скуке,
будет спать до рассвета берéстянный рай.
Пусть в лаптях я, сермяге, рубахе убогой,
верю в счастье, иную - мужицкую жизнь,
не ругайте меня с наслаждением, строго,
дорог мне отчий дом и равнинная синь.
Я пою для берёзок, для родины этой,
где я знаю любой потайной уголок.
О, народ, почему ты не принял поэта,
кто хотел стать народным, но стать им не смог.