Миссия невыполнима?
I
Дом на Мэйпл-стрит №23 просыпался постепенно. Первые лучи осеннего солнца пробивались сквозь полупрозрачные занавески в спальне Флетчеров, выхватывая из полумрака хаотично разбросанные по креслу вещи Эдварда — галстук с математическим узором, блокнот с чертежами и очки в тонкой металлической оправе. На тумбочке Люси царил идеальный порядок: стопка психологических журналов, ароматическая свеча и фотография в серебряной рамке, где маленькая Камилла сжимала в объятиях своего Лапласа.
На кухне кофеварка булькала последними каплями темной жидкости, наполняя воздух горьковатым ароматом. Люси, обхватив руками керамическую кружку с надписью «Лучший редактор», пристально смотрела на мужа через стол.
— Ты опять забыл купить молоко, — ее голос звучал устало, как у человека, который уже двенадцать лет ведет один и тот же бессмысленный спор.
Эдвард медленно оторвался от утренней газеты, где его внимание привлекла статья о новом небоскребе в финансовом квартале. Его пальцы автоматически поправили несуществующие очки — привычка, оставшаяся со времен учебы в Йеле.
— Невозможно, — он сделал глоток остывающего кофе и поморщился. — Я четко помню, как заходил в магазин вчера после работы.
— Ты помнишь, как заходил, — Люси поставила кружку с резким стуком, — как долго выбирал между «органическим» и «ультрапастеризованным», как спорил с кассиром о налоге на молочные продукты... и как в итоге ушел с бутылкой миндального молока, которое никто в этой семье не пьет.
За окном миссис Паркер выгуливала своего мопса, который с упоением копался в осенних листьях. Эдвард наблюдал за этой сценой, мысленно отмечая неэффективную траекторию их передвижения по лужайке.
— В этом есть своя философия, — наконец произнес он. — Молоко — это метафора времени. Оно либо есть, либо его нет, но даже если есть — неизбежно превращается в нечто совершенно иное. Как наши планы. Как наши...
— Боже, — Люси закрыла лицо руками, — ты хочешь сказать, что мне теперь придется пить кофе черным? В семь утра? В среду? Когда у меня в десять совещание по тому ужасному роману, где призраки ведут TikTok и зарабатывают на рекламе потустороннего мира?
— Или можешь выпить мой, — Эдвард с театральным жестом протянул ей свою кружку. — Он уже остыл, но зато в нем есть легкие нотки профессионального отчаяния архитектора, который понимает, что его проект снова отправили на доработку.
В этот момент в кухню ворвался вихрь в пижаме с медвежатами. Камилла, волоча за собой потрепанного Лапласа, запрыгнула на стул с грацией маленького торнадо.
— Лаплас сказал, — объявила она торжественно, — что если мы не выедем через двенадцать минут, вероятность нашего опоздания составит 73%. А если учесть переменную «миссис Паркер обязательно остановит маму, чтобы показать новый свитер Бамби» — то все 89%.
Эдвард и Люси переглянулись. В глазах жены читалось: «Это твои гены». В его взгляде ответ: «Но говорит-то она как ты».
Люси вздохнула и встала из-за стола. Ее пальцы привычным движением нашли связку ключей в ящике «для важного», где они лежали между счетами за электричество и инструкцией к тостеру, который они выбросили два года назад.
— Победа за мной, — она победно потрясла ключами перед носом мужа.
— Несправедливо, — проворчал Эдвард, складывая газету. — Ты всегда знаешь, где мои вещи. Это какая-то магия.
— Это не магия, дорогой, — Люси уже натягивала пальто, — это называется «система хранения». Такая штука, где у каждой вещи есть свое место. В отличие от твоей «философии хаоса», согласно которой ключи могут находиться где угодно между холодильником и книжной полкой.
Через пятнадцать минут, после обязательного разговора с миссис Паркер о новом свитере ее мопса («Он вязаный! С оленями!»), серебристый Volvo наконец выехал с подъездной аллеи. Камилла, прижавшись лбом к стеклу, наблюдала, как осенние листья танцуют за окном, а Лаплас сидел у нее на коленях, будто тоже размышляя о бренности бытия.
II
Bentley University возвышался перед ними массивным зданием из красного кирпича, с высокими окнами, в которых отражалось хмурое осеннее небо. Ветер играл опавшими листьями на ступенях главного входа, создавая иллюзию, будто само здание дышит.
— Здесь пахнет знаниями, — прошептала Камилла, крепче сжимая Лапласа. — И еще... старыми книгами. И кофе. И чем-то металлическим.
— Это потому, что половина профессоров не спит уже третьи сутки, — усмехнулся Эдвард, поправляя воротник пальто. — А металлический запах — от лаборатории робототехники. В прошлом году там был небольшой... инцидент с паяльником.
Люси бросила мужу предупреждающий взгляд, но Камилла уже загорелась:
— Взрыв? Настоящий взрыв? С огнем и всем таким?
— Нет, просто очень дорогой дым, — поспешно сказал Эдвард, направляясь к входу.
Холл университета встретил их гулким эхом шагов и мерцанием старинных ламп под потолком. Студенты спешили на занятия, их голоса сливались в неразборчивый гул. Камилла задрала голову, разглядывая портреты бывших ректоров, которые смотрели на нее со стен с различной степенью неодобрения.
Аудитория 402 оказалась просторным помещением с высокими окнами и длинными столами, расставленными полукругом. Воздух здесь пах мелом, пластиком и едва уловимым запахом озона от электроники. Тринадцать юных гениев уже заняли места, создавая нервную атмосферу пчелиного улья перед грозой.
Камилла выбрала стул у окна, откуда открывался вид на старый дуб во дворе. Его ветки стучали по стеклу, будто пытались что-то сказать. Лаплас занял почетное место на столе перед ней.
— Оптимизация пространства ужасная, — раздался голос слева. Лео, мальчик с бледным лицом и темными кругами под глазами, тыкал пальцем в схему на своем планшете. — Нас рассадили по принципу «кто куда влез», а не по эффективной матрице взаимодействия. Это снижает продуктивность на 40% как минимум.
Камилла наклонила голову, изучая его диаграмму.
— Может, это тест? — прошептала она. — Чтобы проверить, кто первым сломается от дисгармонии.
Лео замер, его пальцы перестали барабанить по экрану. Он повернулся к Камилле, впервые по-настоящему взглянув на нее.
— Интересная гипотеза, — медленно произнес он. — Коэффициент вероятности... 68%.
— 72%, — поправила Камилла. — Если учесть, что профессор Хендерсон смотрит на часы каждые сорок семь секунд. Это признак ожидания определенной реакции.
Их тихий диалог прервал резкий звук указки по проектору. Профессор Хендерсон, высокий и худощавый, с очками, съехавшими на кончик носа, стоял перед классом. Его взгляд скользнул по Камилле с едва заметным скепсисом.
— Сегодняшнее задание, — он сделал паузу для драматического эффекта, — разработать программу, способную решать головоломки быстрее человека. Команды по четыре человека. Время — три часа.
— Ха! — фыркнул Джейсон, парень с вызывающей прической и уверенностью в голосе, сидевший через два стула. — Это же элементарно. Я такое на коленке соберу.
Камилла даже не повернула голову в его сторону:
— Для тех, кто не застрял в развитии на уровне «робот-пылесос», это действительно элементарно.
Джейсон открыл рот для ответа, но в этот момент профессор Мортон, лохматый и явно забывший побриться на этой неделе, буквально ворвался в аудиторию. Его лабораторный халат был испачкан чем-то, что лучше было не идентифицировать, а в руках он держал кубик Рубика.
— О! Но есть нюанс... — он покрутил кубик в руках, затем резко перемешал его и швырнул в сторону студентов. — Ваша программа должна решить ЭТО... — он сделал театральную паузу, — за три хода. Физически невозможно? Именно!
Камилла замерла, ее глаза загорелись. В этот момент она забыла и про Лапласа, и про осенний дуб за окном, и даже про Джейсона. В ее голове уже крутились схемы, алгоритмы, возможные решения...
— Безумец, — прошептала она с неподдельным восхищением.
Доктор Пак, молодой профессор с небрежно повязанным галстуком, начал распределять роли:
— Лео — алгоритмы, Джейсон — инженерия, Оскар — базы данных... — его взгляд остановился на Камилле, — а ты...
— Деструктор шаблонов, — подсказал профессор Мортон, подмигивая ей.
Доктор Пак улыбнулся:
— Креативный консультант.
Джейсон фыркнул, но тут же сник под ледяным взглядом доктора Кляйн, которая наблюдала за всем этим с каменным лицом.
— Начали!
Камилла тут же перевернула свой блокнот вверх ногами — так ей лучше думалось — и принялась чертить схемы, бормоча под нос:
— Если предположить, что кубик — это метафора квантовой запутанности... а каждая грань — отдельная вселенная...
— Это бред, — огрызнулся Лео, но его глаза уже бегали по ее рисункам.
— Нет, — Камилла ткнула пальцем в центральную часть схемы. — Это гениально. Смотри: если мы представим цвета не как статичные значения, а как вероятности...
За окном ветер усилился, и дуб застучал ветками по стеклу еще настойчивее. В аудитории разгоралась битва умов, а профессор Мортон, удобно устроившись в углу, наблюдал за происходящим с довольной улыбкой. Игра началась по-настоящему.
III
Три монитора в углу аудитории мерцали синхронно, отражая в своих экранах три совершенно разных подхода к решению задачи. Лео, сгорбившись над клавиатурой, строчил строки кода с методичностью метронома. Его пальцы выстукивали сложный ритм — три быстрых удара, пауза, еще два.
— Это неоптимально, — вдруг заявила Камилла, наблюдая за его работой. Она сидела на столе, раскачивая ногами, а Лаплас лежал у нее на коленях, будто тоже оценивал код.
Лео даже не поднял головы:
— Алгоритм следует строгой логике. Каждый шаг просчитан с точностью до 99%.
— Но он скучный, — сказала Камилла.
— Алгоритмы не должны быть «интересными». Они должны работать.
— А если я докажу, что мой «интересный» способ быстрее?
Лео наконец оторвался от экрана. Его глаза, обычно бегающие от строчки к строчке, остановились на Камилле с редкой для него сосредоточенностью.
— Ты предлагаешь отказаться от проверенных методов в пользу... чего? Интуиции?
— Нет, — Камилла спрыгнула со стола и схватила маркер. — Я предлагаю посмотреть на задачу не как на последовательность шагов, а как на... — она нарисовала на доске хаотичный набор линий, — как на паутину. Где все связано, но нелинейно.
— Это... — Лео замер, его мозг явно пытался обработать эту абстракцию. — Это нарушает все принципы структурного программирования.
— А кубик Рубика за три хода нарушает законы физики, но профессор Мортон все равно дал нам его.
Лео открыл рот, чтобы возразить, но в этот момент между ними втиснулся Джейсон.
— Вы оба не правы, — заявил он, скрестив руки на груди. — Нам нужен четкий план. Я распределю задачи, а вы будете выполнять.
Камилла и Лео переглянулись. Впервые за последний час они были полностью согласны друг с другом.
— Отлично, — сказала Камилла сладким голоском. — Тогда ты, как лидер, можешь начать с самой сложной части — объяснить профессору Мортону, почему мы взломали университетский сервер.
Джейсон побледнел:
— Что?
— О, не волнуйся, — добавил Лео с редкой для него ухмылкой. — Это всего лишь гипотетический сценарий с вероятностью 83%, если мы последуем твоему «плану».
Джейсон замер, его уверенность дала трещину.
— Я... нам нужно обсудить стратегию... — он отступил на шаг. — Стратегия проста, — Камилла повернулась обратно к доске. — Лео делает так, чтобы алгоритм «думал», а я — чтобы он «догадывался».
— А я? — спросил Джейсон, уже без прежней бравады.
— Ты можешь принести кофе, — не оборачиваясь, сказал Лео. — С молоком. Если найдешь.
За окном солнце скрылось за тучей, и аудиторию окутал мягкий полумрак. Где-то в углу профессор Мортон тихо хихикал, наблюдая за тем, как настоящий лидер команды определяется без единого громкого слова.
IV
Атмосфера в аудитории напоминала центр управления полетами за пять минут до старта. Три монитора показывали противоречивые данные, процессор гудел, как пчелиный рой, а на доске красовалась схема, которую посторонний человек мог бы принять за карту сновидений сумасшедшего.
Оскар, до этого молча копавшийся в проводах, вдруг резко откинулся на спинку стула.
— Ладно, слушайте, — прошептал он, оглядываясь на дверь. — У меня есть идея.
— Если она связана с поджогом кабинета физики, как в прошлый раз, — сухо заметил Лео, — то я сразу понижаю вероятность успеха до 12%.
— Нет, — Оскар достал флешку с наклейкой «NASA (почти)». — Университетские сервера хранят данные прошлых экспериментов. Если мы взломаем систему, то получим доступ к алгоритмам, которые уже решали подобные задачи.
Джейсон замер с чашкой кофе в руках:
— Это же... незаконно.
— Все гении нарушают правила, — пожал плечами Оскар. — Цукерберг, Марк, тот парень из «Социальной сети»...
— Во-первых, это один и тот же человек, — поправила Камилла, не отрываясь от своего блокнота. — Во-вторых, мы не будем ничего взламывать.
— А как же данные? — Оскар разочарованно сжал флешку в кулаке.
Камилла подошла к окну, за которым на ветру колыхались ветки старого дуба.
— Видите вон тот дуб? — Она повернулась к команде. — Университет построили в 1917 году. А дубу, по моим расчетам, лет сто пятьдесят.
— Ты предлагаешь спросить у дерева? — Джейсон поднял бровь.
— Нет. Я предлагаю зайти в университетскую библиотеку и взять диссертацию 1983 года. — Она ткнула пальцем в экран. — Видите этого профессора на фотографии? Он держит в руках точно такой же кубик.
Лео быстро пролистал архив:
— Вы правы... Вероятность, что он работал над аналогичной задачей — 78%.
— Но библиотека в другом корпусе! — застонал Джейсон. — У нас всего три часа!
Камилла уже натягивала куртку:
— Поэтому я побегу. Лео, продолжай оптимизировать основной алгоритм. Оскар, подготовь запасной вариант с твоей флешкой... на случай, если я не успею.
— А я? — спросил Джейсон.
— Приготовь оправдание для профессоров, — бросила Камилла, уже выскальзывая за дверь.
Через семнадцать минут (и один разговор с охранником о том, «почему маленькая девочка бегает по университету без присмотра») Камилла вернулась, запыхавшаяся, с потрепанной диссертацией в руках. На странице 142 красовалась схема, поразительно похожая на их задачу.
— Бинго, — прошептал Оскар.
— Это... гениально, — даже Лео позволил себе легкую улыбку.
— Нет, — Камилла положила книгу на стол. — Это просто другой способ смотреть на проблему.
За окном ветер стих, и солнце, пробиваясь сквозь облака, осветило их рабочую зону. Хаос постепенно превращался в систему. Не идеальную, не предсказуемую... но свою.
V
Тишину в аудитории нарушил короткий звуковой сигнал — программа завершила вычисления. На экране вспыхнуло зеленое сообщение: «Решение найдено за 2 хода 17 секунд».
— Мы сделали это! — Джейсон вскочил со стула, чуть не опрокинув остатки кофе.
Даже Лео позволил себе редкое проявление эмоций — он резко выдохнул и откинулся на спинку кресла, будто только что пробежал марафон.
— Вероятность успеха была 63%, — пробормотал он. — Но это сработало.
Оскар уже доставал телефон, чтобы сфотографировать экран:
— Ребята, нас ждет слава. Может, даже статья в «Science»!
Камилла не праздновала. Она сидела, поджав ноги, и пристально смотрела на профессоров, которые перешептывались в углу аудитории. Профессор Хендерсон что-то недовольно качал головой, доктор Кляйн что-то быстро записывала, а профессор Мортон... Мортон ухмылялся, как кот, приготовившийся прыгнуть на мышку.
— Что-то не так, — тихо сказала Камилла.
— Что? — обернулся Лео.
В этот момент профессор Хендерсон щелкнул указкой, и на проекторе появилось новое изображение: «Фаза 2: Адаптация в реальном времени».
— Поздравляю, — сухо произнес он. — Ваша программа справился с теоретической частью. Теперь — практика.
Профессор Мортон подошел к их столу и с театральным жестом поставил перед ними небольшой металлический куб с датчиками.
— Это не просто кубик, — сказал он. — Он меняет конфигурацию каждые 30 секунд. Ваша задача — научить программу адаптироваться к изменениям «на лету». Без предварительных расчетов.
— Но... это невозможно! — вырвалось у Джейсона.
— Именно! — глаза Мортона блеснули.
Камилла медленно поднялась и подошла к кубу. Она осторожно прикоснулась к нему пальцем — устройство ответило тихим жужжанием, и грани слегка сдвинулись, меняя цветовую схему.
— Нам нужно переписать алгоритм, — тихо сказал Лео. — Полностью.
— Нет, — Камилла повернулась к команде. — Нам нужно научить его «думать», а не вычислять.
— Это займет часы! — Оскар схватился за голову.
— У вас ровно 47 минут, — сообщил профессор Хендерсон, глядя на часы.
Аудитория замерла. Даже дуб за окном перестал стучать ветками, будто затаив дыхание.
Камилла взяла Лапласа с края стола и усадила его рядом с монитором.
— Ладно, — она глубоко вдохнула. — Лео, ты отвечаешь за базовую логику. Оскар — за связь с кубом. Джейсон...
— Да? — Джейсон выпрямился, ожидая указаний.
— Ты будешь говорить нам, сколько осталось времени. Каждые пять минут.
— Это все?
— Это самое важное, — Камилла уже открывала код их программы. — Потому что если мы увлечемся, то можем забыть, что время вообще существует.
Профессор Мортон, наблюдавший за этой сценой, вдруг рассмеялся и отошел в сторону, бормоча себе под нос:
— Вот это будет интересно...
А куб на столе снова жужжал, готовясь к следующей трансформации.
VI
Тиканье механических часов на стене профессора Хендерсона звучало как бомба замедленного действия. Каждое «тик» отрезало драгоценную секунду от их 47 минут. Воздух в аудитории стал густым от напряжения, пропитанным запахом пота, перегретого процессора и страха неудачи.
Камилла стояла перед доской, вся покрытая меловой пылью, как солдат после битвы. Ее волосы выбивались из хвоста, а на щеке красовалась самая настоящая цифровая «татуировка» — след от случайного прикосновения к экрану с кодом. — Лаплас считает, что мы идем неверным путем, — объявила она, стирая ладонью часть сложных уравнений.
— Твой плюшевый медведь теперь эксперт по алгоритмам? — фыркнул Джейсон, но его голос дрожал. Он пялился на таймер: «36:17... 36:16...»
— Нет, — Камилла повернулась, оставляя на доске отпечаток своей маленькой ладони. — Но он напомнил мне, что мы пытаемся научить машину думать как человек, а сами ведем себя как машины.
Лео резко поднял голову. Его глаза, обычно такие расчетливые, внезапно вспыхнули.
— Ты предлагаешь... эвристику? — Он произнес это слово как проклятие.
— Хуже, — Камилла ухмыльнулась. — Я предлагаю хаос.
Оскар, до этого молча копавшийся в проводах, вдруг вскинулся:
— Подождите... А если мы не будем пытаться предсказать каждое изменение? Что если... — он схватил куб, — мы научим ИИ учиться на собственных ошибках? В реальном времени?
Тишина. Даже часы на секунду замерли.
— Самообучающийся алгоритм, — прошептал Лео. — С обратной связью. Это...
— Безумие, — закончила за него Камилла. — Именно.
Джейсон в отчаянии посмотрел на таймер: «22:41».
— У нас нет времени переписывать весь код!
— Поэтому мы не будем, — Камилла схватила три маркера одновременно и начала рисовать на стеклянной стене. — Мы сделаем «заплатку». Временную. Грязную. Но работающую.
Команда замерла, наблюдая, как шестилетняя девочка, балансируя на стопке книг, создает набросок алгоритма, который нарушал все правила программирования. Ее схема напоминала не структурированный код, а... нейронные связи. Живые, переплетающиеся, хаотичные.
— Это никогда не сработает, — пробормотал Лео, но его пальцы уже летали по клавиатуре, воплощая безумный замысел.
Оскар подключил куб напрямую к системе, обходя три уровня защиты. Джейсон... Джейсон просто замер, наблюдая, как его «некомпетентные» товарищи по команде творят чудо.
«10:00... 9:59...»
Профессора начали перешептываться. Доктор Кляйн что-то быстро записывала. Хендерсон хмурился. Мортон же сидел, подперев подбородок руками, с лицом человека, наблюдающего самый захватывающий спектакль в своей жизни.
— Загружаю последний модуль! — крикнул Оскар.
— Обратная связь активна, — сообщил Лео, и в его голосе впервые зазвучали нотки чего-то, подозрительно похожего на волнение.
Камилла спрыгнула со стола и подошла к кубу. Она посмотрела на Лапласа, сидевшего рядом с клавиатурой.
— Ну что, дружок? — прошептала она. — 50 на 50?
Медведь молчал. Но Камилла, кажется, получила ответ. Она резко нажала Enter.
Экран погас.
Наступила мертвая тишина.
«3:02... 3:01... 3:00...»
И вдруг — взрыв жизни. Мониторы вспыхнули. Куб начал вибрировать. На экране замелькали строки кода, перемешанные с какими-то странными, почти поэтическими фразами:
«Пытаюсь понять... Ошибка. Пробую снова... Учусь... Почему красный? А если так?..»
— Он... он думает вслух? — ошеломленно прошептал Джейсон.
Куб внезапно замер, затем плавно повернулся — один раз, второй... и встал на место. Все грани — идеально совпали по цвету.
«00:58»
На экране появилось сообщение: «Решение найдено. Спасибо за науку».
А потом... потом случилось нечто странное. Куб вдруг самопроизвольно изменил конфигурацию — и снова собрался. Затем еще раз. И еще.
— Он... играет? — растерянно спросил Оскар.
Профессор Мортон медленно поднялся со своего места. Его глаза блестели.
— Нет, — сказал он тихо. — Он «наслаждается».
В этот момент Камилла, вымотанная до предела, опустилась на пол и прислонилась к стене. Лаплас упал ей на колени. Она посмотрела на свою команду — на Лео, который впервые в жизни улыбался по-настоящему; на Оскара, чьи глаза были шире, чем очки; на Джейсона, который просто сидел с открытым ртом.
— Знаете что? — слабо улыбнулась Камилла. — Я передумала становиться ученой. Пойду лучше в цирк.
За окном первые капли дождя упали на старый дуб. Казалось, даже природа вздохнула с облегчением.
VII
Дождь стучал по крыше университета, превращая Мэйпл-стрит в зеркало из луж и отражений фонарей. В машине пахло мокрой шерстью (Лаплас неожиданно попал под ливень) и яблочным пирогом, который Люси купила «на случай праздника или апокалипсиса».
— Значит, ваша программа не просто решила задачу, — Эдвард крутил руль, избегая особенно коварных луж, — а «полюбила» головоломки?
— Ну... — Камилла уткнулась носом в медвежонка, — она теперь сама придумывает новые. Профессор Мортон сказал, что это «эволюция когнитивных функций». А профессор Хендерсон...
— У него случился нервный тик? — предположила Люси.
— Он сказал, что запретит нам подходить к технике ближе чем на пять метров.
Эдвард фыркнул. Ветер швырнул в стекло горсть капель, и на мгновение мир за окном расплылся, как акварель.
— А что было самым сложным? — спросила Люси, оборачиваясь.
Камилла задумалась. Вспомнила панический блеск в глазах Лео, когда код впервые дал сбой. Как Оскар грыз USB-кабель от стресса. Как Джейсон... неожиданно принес всем горячий шоколад, когда стало ясно, что они не успевают.
— Заставить взрослых поверить, что хаос — это тоже решение, — наконец сказала она.
Люси и Эдвард переглянулись. В темноте салона свет фар выхватил их улыбки — одинаковые, хоть и появившиеся по разным причинам.
— Лаплас подтверждает? — спросил Эдвард, указывая на медвежонка.
Камилла прижала игрушку к уху, сделала серьезное лицо, затем кивнула:
— Он говорит, что вероятность нашего счастливого будущего — 93%. Погрешность в 7% — это если мама снова забудет, где оставила ключи.
— Вот же мелкий пакостник! — фальшиво возмутилась Люси.
Машина свернула на их улицу. Дом ждал их с теплыми окнами и парой нерешенных вопросов: куда делся второй носок Эдварда? Почему тостер иногда жарит хлеб с одной стороны? И главное — что их ждет завтра?
Но сегодня, под стук дождя и мурлыканье двигателя, ответы могли подождать.
P.S. Лаплас, кстати, оказался прав — на следующее утро Люси полчаса искала ключи в холодильнике. Но это уже совсем другая история.