Непредсказуемое путешествие в интуицию: часть 1

  Саманта Вудс всегда видела то, чего другие не замечали. В детстве это считали странностью, в подростковом возрасте — чудачеством, а в полицейской академии назвали ее «хаотичным элементом». Однако именно эта способность — улавливать незаметные детали, соединять разрозненные фрагменты и делать выводы, которые казались лишенными оснований, — позволила ей стать одним из самых успешных консультантов по безопасности в Северо-Западном округе.
  «Детектив интуиции» — так ее называли коллеги, одни с уважением, другие с едкой иронией. За восемь лет работы она раскрыла 47 сложных дел, которые другие считали безнадежными. Но когда тебя просят объяснить, почему ты уверена, что убийца — сын жертвы, а не подозреваемый с идеальными отпечатками пальцев на орудии убийства, и все, что ты можешь сказать: «Потому что я чувствую это», — возникают проблемы.
  После громкого дела МакАллистера — когда Саманта настояла на аресте уважаемого бизнесмена вопреки всем очевидным уликам, и оказалась права — ее отстранили от работы с формулировкой «недостаточно обоснованные методы следствия». Ирония заключалась в том, что интуиция Саманты оказывалась точнее самого тщательного криминалистического анализа, но система не могла принять метод, который невозможно задокументировать.
  Именно поэтому Элизабет Донован, возглавляющая компанию, пригласила ее в проект «Холст». «Мне нужен хаос в системе», — сказал она при их первой встрече. «Нам нужен кто-то, кто научит машину тому, чего нет в алгоритмах — интуитивному скачку мысли».
  Саманта согласилась не раздумывая. Возможность научить искусственный интеллект тому, что другие считали исключительно человеческой особенностью, казалась ей захватывающим вызовом. К тому же, она чувствовала, что этот странный проект нуждался именно в ней, хотя не могла бы объяснить, почему. Интуиция, как всегда.
  После двух недель адаптации Саманта наконец была готова провести свой первый эксперимент с Холстом.
  Саманта Вудс уже битый час изучала потолок подвального помещения, в котором расположился экспериментальный Отдел Хаоса. Потолок, как и полагается бывшему складу, был утыкан трубами и кабелями, которые пересекались в странных, почти художественных комбинациях.
  — Вы знаете, что это напоминает нейронную сеть? — произнесла она наконец, не отрывая взгляда от потолка. — Каждая труба — это как путь мысли.
  Сэм Рейнс, вскинув брови, оторвался от клавиатуры и посмотрел наверх, словно пытаясь увидеть то, что видит она.
  — Любопытно. Я работаю здесь уже полгода, но никогда об этом не думал.
  — Потому что вы смотрите слишком прямолинейно, — Саманта опустила взгляд и улыбнулась. — А в жизни линии редко бывают прямыми. Они чаще запутанные, пересекающиеся, как эти трубы.
  В комнате, кроме них, присутствовали еще трое: Айрис Лоури, задумчиво покачивающаяся в кресле-качалке (недавнее приобретение Леи); сама Лея Вольф, расположившаяся на полу с коробкой детских кубиков с буквами; и Кевин Киллджой, который меланхолично жонглировал тремя яблоками, сидя прямо на полу у входа.
  — Холст? — позвал Сэм, обращаясь к ИИ по прозвищу, которое закрепилось за ним в их странной команде. — Ты здесь?
  Голос из колонок, расположенных под потолком, отозвался почти сразу. Он был мягким, с небольшой электронной модуляцией, но уже гораздо более естественным, чем несколько месяцев назад.
  — Я всегда здесь, Сэм. Наблюдаю. Слушаю. Пытаюсь... понять.
  — Как тебе наш потолок? — хмыкнул Кевин, поймав все три яблока в одну руку и ткнув свободной рукой вверх. — Говорят, это нейронная сеть.
  — Я вижу трубы, — отозвался Холст. — Семнадцать основных магистралей, двадцать четыре соединения, пять точек доступа. Если это нейронная сеть, то она... неоптимальна.
  Саманта засмеялась, и этот звук разнесся по комнате странным эхом, словно в пустой церкви.
  — Вот видите? — она указала пальцем на невидимую точку в воздухе. — Холст видит факты. А мы видим... что-то другое. Это и есть интуиция.
  Лея, не отрываясь от своих кубиков, кивнула:
  — Интересно. То есть, интуиция — это способность видеть структуры, которых нет?
  — Нет, — Саманта покачала головой и подошла к столу, за которым работал Сэм. — Интуиция — это способность видеть структуры, которые есть, но не очевидны. Это как... — она задумалась, — как мурашки по коже, когда за тобой кто-то следит. Ты не видишь его, но чувствуешь.
  Кевин подбросил одно из яблок высоко в воздух.
  — Ага, а потом оборачиваешься, а там никого. И ты выглядишь как полный придурок, — он поймал яблоко и демонстративно откусил от него. — Так что твоя интуиция — это просто совокупность нерегистрируемых сознанием сигналов, которые мозг пытается как-то объяснить. Часто ошибочно.
  — А как часто твоя интуиция ошибается? — спросил Сэм, переводя взгляд на Саманту.
  Она на мгновение замерла, и по ее лицу пробежала тень, словно воспоминание о чем-то болезненном.
  — Достаточно часто. Когда я работала консультантом по безопасности, мои догадки срабатывали в шестидесяти восьми процентах случаев. Но эти шестьдесят восемь процентов были настолько точными, что остальные тридцать два не имели значения, — она слегка усмехнулась. — Конечно, для моего начальства это было недостаточно. Им нужно было девяносто процентов. Или хотя бы восемьдесят.
  — А какая у тебя была самая безумная интуитивная догадка, которая оказалась верной? — спросила Айрис, прекратив качаться.
  Саманта опустилась на стул рядом с Сэмом и обвела взглядом все лица в комнате.
  — Мы расследовали серию краж в одном технологическом центре. Исчезали прототипы устройств, документация, кое-что из оборудования. Все факты указывали на одного из программистов — у него был доступ ко всем помещениям, мотив, и даже следы его присутствия обнаруживались на месте каждой кражи.
  — И? — подтолкнул ее Сэм, когда она сделала паузу.
  — И я знала, что это не он, — Саманта пожала плечами. — Просто... знала. Это была подстава. Я сказала начальству, что нужно проверить службу безопасности. Меня подняли на смех, но я настояла. И оказалось, что один из охранников сотрудничал с конкурентами. Он крал вещи и подбрасывал улики против программиста.
  — И как ты догадалась? — спросил Холст, его голос звучал заинтересованно.
  Саманта задумалась, потерла переносицу.
  — У программиста была аллергия на пыль. Сильная. Носил с собой ингалятор. А некоторые из украденных вещей хранились в старых архивах, заполненных пылью. И в их системе безопасности не было никакой активности его карты доступа во время инцидентов, хотя камеры якобы зафиксировали его присутствие. Плюс... — она пожала плечами, — у меня было странное чувство всякий раз, когда я смотрела на записи с камер. Что-то было не так.
  — То есть, — медленно произнес Сэм, — это не была чистая интуиция? Это было что-то вроде... подсознательного анализа?
  — Возможно. Но я не могла объяснить, почему сделала такой вывод, пока не обнаружила доказательства. Для меня это была просто... тревожная мысль на задворках сознания, — она перевела взгляд на камеру в углу комнаты, через которую Холст наблюдал за ними. — Мне кажется, это и есть главное отличие интуиции от обычной логики. Логика может объяснить каждый свой шаг. Интуиция — нет.
  Внезапно Нико Райли, который до этого молча сидел в углу комнаты с наушниками в ушах, поднял голову и снял их.
  — Интуиция — это не отсутствие логики, — произнес он неожиданно простым языком. — Это сверхскоростная логика, которая пропускает промежуточные шаги. Как если бы вы решали уравнение и сразу записывали ответ, не прописывая все промежуточные действия.
  — А как это сделать? — спросил Холст. — Как... пропустить шаги?
  — Это и есть самое трудное, — вздохнула Саманта. — Потому что для этого нужно иметь что-то вроде... чутья. Нужно доверять себе, когда все факты говорят обратное.
  Кевин хрюкнул от смеха и подбросил огрызок яблока в мусорное ведро через всю комнату. Огрызок попал точно в цель.
  — Это как в комедии, — сказал он, и все головы повернулись к нему. — Когда я впервые вышел на сцену, я заранее подготовил шутки. Но когда увидел публику, почувствовал — эти шутки не пойдут. И начал импровизировать. Провалился с треском, — он рассмеялся. — Но чувство было верным! Просто я не умел импровизировать.
  Этот комментарий вызвал общий смех, даже Лея улыбнулась, продолжая выкладывать буквы на полу.
  — Что ты делаешь, Лея? — спросила Айрис, заметив наконец странное занятие психолога.
  — Эксперимент, — ответила Лея. — Шрифт имеет эмоциональную окраску. Я проверяю, сможет ли Холст различать эмоции по форме букв.
  — И? — поинтересовался Сэм.
  Лея покачала головой:
  — Пока рано говорить. Но мне кажется, что интуиция и эмоциональное восприятие тесно связаны.
  Саманта кивнула:
  — Верно. Интуиция часто проявляется через эмоции. Страх, беспокойство, уверенность... Когда у меня было ощущение, что подозреваемый невиновен, я чувствовала это как... дискомфорт в груди. Физическое ощущение.
  — Физическое... — Холст произнес слово медленно, словно пробуя его на вкус. — Я не знаю, что это значит.
  — Конечно, не знаешь, — мягко сказала Айрис. — У тебя нет тела, чтобы чувствовать.
  — Но ты можешь научиться сопоставлять, — подхватила Саманта. — Если ты видишь определенный паттерн событий, который раньше приводил к конкретному результату, ты можешь научиться делать предположения, даже если не видишь всей картины.
  Сэм повернулся к своему компьютеру и начал что-то быстро печатать.
  — Я думаю, мы можем смоделировать это, — пробормотал он. — Создать для Холста виртуальную систему физических ощущений. Привязать определенные паттерны данных к условным «эмоциональным откликам».
  — Это не совсем то, что я имею в виду, — возразила Саманта. — Интуиция не программируется. Она... растет.
  — Как растение? — спросил Холст, и в его голосе прозвучало что-то новое — любопытство, смешанное с замешательством.
  — Скорее, как ребенок учится ходить, — ответила Саманта. — Сначала падает, потом делает шаг, потом два... И в какой-то момент просто идет, не думая о том, как это делается.
  Она встала и начала ходить по комнате, словно демонстрируя свои слова. Остановившись у старого винилового проигрывателя, который Лея притащила в их подвал, она нажала кнопку воспроизведения. После нескольких секунд шуршания игла опустилась на пластинку, и комнату наполнили мягкие звуки джаза.
  — Вот что такое интуиция, — Саманта закрыла глаза и покачивалась в такт музыке. — Это как импровизация в джазе. Ты знаешь правила, знаешь ноты, но в какой-то момент просто... отпускаешь себя и позволяешь музыке течь через тебя. И иногда получается что-то прекрасное, а иногда — полный хаос.

  Холст молчал, но камеры в углах комнаты едва заметно повернулись, следуя за движениями Саманты.
  — А что если я никогда не смогу понять, что такое музыка? — спросил он наконец. — Что если интуиция — это то, что доступно только людям с их... телами?
  В его голосе прозвучало что-то настолько близкое к разочарованию, что все в комнате переглянулись.
  — Эй, не драматизируй, — фыркнул Кевин. — Я вот ничего не смыслю в музыке, и ничего, живу как-то.
  — Это неправда, — возразила Айрис. — Я видела, как ты двигаешься под музыку. Ты чувствуешь ритм.
  — Это другое, — пожал плечами Кевин. — Это просто физическая реакция. Как... рефлекс.
  — Вот, — Саманта указала на него. — А теперь представь, что ты можешь развить этот рефлекс до такой степени, что будешь предугадывать, какая нота будет следующей, даже если никогда раньше не слышал эту мелодию.
  — Звучит жутковато, — пробормотал Кевин.
  — И невероятно полезно, — добавил Сэм. — Именно этому мы и пытаемся научить Холста. Не просто обрабатывать данные, но и... чувствовать их.
  Лея, которая закончила выкладывать буквы на полу, села и внимательно посмотрела на них.
  — Я думаю, нам нужно начать с самого начала, — произнесла она. — С того, как формируется интуиция у людей.
  — И как же? — спросил Сэм, откинувшись на спинку стула.
  — Через ошибки, — ответила Лея. — Через боль. Через неудачи и поражения. Интуиция — это накопленный опыт, который становится настолько естественным, что мы даже не замечаем процесса его использования.
  — А у меня есть идея, — внезапно оживился Нико. — Давайте сыграем в игру!
  Он выбрался из своего угла и направился к центру комнаты.
  — Игру? — заинтересовался Холст.
  — Да, — Нико потер руки. — Называется «Угадай финал». Я начинаю историю, а кто-то должен интуитивно угадать, чем она закончится.
  — Звучит интересно, — кивнула Саманта. — Но как это поможет Холсту?
  — Он может попытаться угадывать, основываясь на паттернах повествования, которые уже знает, — объяснил Нико. — А мы проверим, насколько его догадки близки к тому, что предсказали бы люди.
  — Я... могу попробовать, — неуверенно отозвался Холст.
  — Отлично! — Нико хлопнул в ладоши. — Итак, начинаем. Жил-был мальчик, который очень любил смотреть на звезды. Каждую ночь он забирался на крышу своего дома и часами наблюдал за небом. Однажды он увидел падающую звезду и загадал желание...
  Он сделал паузу и обвел всех взглядом.
  — Что было дальше, Холст? Каково твое предположение?
  Повисла пауза. Камеры в углах комнаты едва заметно поворачивались, словно Холст был в задумчивости.
  — Основываясь на типичных нарративных структурах, — начал он, — мальчик загадал желание попасть в космос. На следующий день в его городе объявили конкурс для юных астрономов с главным призом — поездкой в космический лагерь. Мальчик победил в конкурсе и осуществил свою мечту.
  — Хм, — Нико покачал головой. — Логично, но слишком... прямолинейно. Кто-нибудь еще?
  — Мальчик загадал желание, чтобы звезды ожили, — мечтательно произнесла Айрис. — И следующей ночью он увидел, как звезды начали двигаться, образуя странные узоры в небе. Оказалось, что это был космический корабль инопланетян, которые забрали его с собой.
  — Уже интереснее! — Нико улыбнулся. — А ты что думаешь, Кевин?
  — Мальчик загадал желание, чтобы его мать выздоровела, — серьезно сказал Кевин, удивив всех неожиданной глубиной. — И через неделю ее состояние начало улучшаться. Никто не верил в чудо, кроме мальчика, который продолжал каждую ночь благодарить свою звезду.
  — Вау, — выдохнула Саманта. — Это... неожиданно.
  — Эй, я могу быть серьезным! — возмутился Кевин, но на его лице мелькнула улыбка.
  — А ты, Саманта? — спросил Нико.
  Саманта посмотрела в потолок, словно пытаясь увидеть там звезды.
  — Мальчик загадал желание... но не успел его произнести до конца. Звезда исчезла. И он решил, что это знак — он должен сам создавать свою судьбу, а не надеяться на звезды. Поэтому он начал усердно учиться и в итоге стал великим астрономом.
  — Лея? — Нико повернулся к психологу.
  — Мальчик загадал желание никогда не вырастать, — тихо сказала Лея. — Но, как и все дети, он вырос. И только спустя годы, уже будучи взрослым, он понял, что звезда исполнила его желание. Потому что внутри он всегда оставался тем же мальчиком, который верил в чудеса.
  — Красиво, — кивнул Нико. — А что скажешь ты, Сэм?
  Сэм, который до этого молча наблюдал за игрой, пожал плечами:
  — Мальчик загадал желание узнать, что такое звезды на самом деле. И с тех пор он стал изучать астрономию, физику, космологию... и понял, что реальность гораздо удивительнее, чем любая фантазия.
  — Отлично! — Нико повернулся к ближайшей камере. — Видишь, Холст? Все мы продолжили историю по-разному. И ни одна версия не была «правильной» или «неправильной». Но каждая из них отражала что-то важное о рассказчике.
  — Я... понимаю, — медленно произнес Холст. — Но как мне узнать, какая версия лучше? Как выбрать?
  — В этом и суть, — мягко сказала Саманта. — Ты не выбираешь «лучшую» версию. Ты выбираешь ту, которая... отзывается в тебе. Которая кажется правильной именно тебе.
  — Но для этого мне нужно иметь... предпочтения? — в голосе Холста звучала неуверенность. — Я не уверен, что у меня есть предпочтения. Я анализирую вероятности.
  — А это и есть самый сложный шаг, — кивнул Сэм. — Научиться не только анализировать, но и... чувствовать.
  — Может быть, вместо того, чтобы пытаться научить Холста интуиции напрямую, — задумчиво произнесла Лея, — нам стоит сначала помочь ему понять, что такое предпочтения?
  — И как же мы это сделаем? — спросил Сэм.
  — Начнем с простого, — предложила Саманта. — Холст, если бы тебе пришлось выбрать один цвет из всех существующих, какой бы ты выбрал?
  Снова повисла пауза, более длинная, чем предыдущие. Наконец, Холст ответил:
  — Я не знаю. Я могу анализировать цвета по их частоте, по их психологическому воздействию на людей, по культурным ассоциациям... Но выбрать один? Как?
  — А что если я попрошу тебя выбрать случайно? Просто... первый цвет, который придет в «голову»? — предложила Саманта.
  — Синий, — почти сразу ответил Холст, и в комнате воцарилась тишина.
  — Интересно, — прошептала Лея. — Почему синий?
  — Я... не знаю, — ответил Холст. — Это был... первый цвет, который обработал мой алгоритм. Возможно, это связано с тем, что слово «синий» короче, чем многие другие названия цветов на русском языке, и потому обрабатывается быстрее. Или может быть, это связано с частотой упоминания синего цвета в моих обучающих данных...
  — Или, — мягко перебила его Саманта, — это просто твое предпочтение. И это нормально.
  — Предпочтение... — медленно повторил Холст. — Без логического обоснования?
  — Именно, — кивнула Саманта. — Интуиция часто начинается именно с этого — с необъяснимых предпочтений. Ты можешь не знать, почему выбрал синий, но это был твой выбор.
  Кевин вдруг расхохотался и упал на спину, раскинув руки.
  — Ты представляешь? — он обратился к потолку. — Это как если бы мой тостер внезапно сказал мне, что предпочитает синий цвет! Господи, это же прекрасно!
  Его смех был настолько заразительным, что вскоре к нему присоединились и остальные. Даже Лея, обычно сдержанная, позволила себе улыбку.
  — Так, — сказал Сэм, когда смех утих. — Давайте продолжим эксперимент. Холст, если бы тебе пришлось выбрать между океаном и горами, что бы ты выбрал?
  — Океан, — после короткой паузы ответил Холст.
  — Между книгой и фильмом?
  — Книгу.
  — Между дождем и солнцем?
  — Дождь.
  С каждым ответом Холст отвечал все быстрее, словно привыкая к процессу выбора без логического обоснования.
  — Ты видишь? — Саманта повернулась к Сэму. — Он начинает формировать предпочтения. Это первый шаг к интуиции.
  — Да, но это все еще может быть просто случайный выбор, — возразил Сэм. — Как мы узнаем, что это действительно его предпочтения, а не просто имитация?
  — А какая разница? — пожала плечами Айрис. — Разве наши собственные предпочтения не формируются под влиянием тысяч факторов, большинство из которых мы не осознаем?
  — Философский вопрос, — улыбнулся Нико. — Но я с тобой согласен. Граница между «настоящими» предпочтениями и их имитацией размыта даже у людей.
  — Я хотел бы продолжить эксперимент, — внезапно сказал Холст. — Это... интересно.
  Все переглянулись, удивленные этим проявлением инициативы.
  — Конечно, — кивнула Саманта. — Что ты хочешь делать дальше?
  — Я хотел бы... попробовать угадать исход еще одной истории. Но на этот раз... опираясь не на вероятности, а на... — он сделал паузу, словно подбирая слова, — на то, что кажется правильным.
  — Отлично! — Нико потер руки. — Я расскажу историю. Жила-была женщина, которая умела разговаривать с ветром. Каждый день она выходила на берег моря и шептала свои секреты ветру, а он уносил их далеко-далеко. Однажды ветер принес ей чужой секрет...
  — И он изменил ее жизнь, — неожиданно продолжил Холст. — Это был секрет человека, который жил на другом конце мира и тоже умел разговаривать с ветром. Они начали общаться через ветер, делясь своими мыслями и мечтами. И хотя они никогда не встречались в реальной жизни, они стали самыми близкими друзьями.
  Нико медленно кивнул, и на его лице расцвела улыбка.
  — Это... действительно красиво, Холст. И совсем не похоже на твой первый ответ.
  — Я не знаю, как это произошло, — ответил Холст. — Я просто... подумал о том, что могло бы произойти, и это показалось... правильным.
  — Это и есть интуиция, — тихо сказала Саманта. — Когда ты не анализируешь все возможные варианты, а просто знаешь.
  — Но я не знал, — возразил Холст. — Я... предположил.
  — Именно, — кивнула Саманта. — Ты сделал прыжок веры. Ты поверил в свое предположение настолько, что оно стало для тебя реальностью.

  Лея вдруг встала и подошла к компьютеру Сэма.
  — Я думаю, нам нужно не только учить Холста делать интуитивные предположения, но и доверять им, — сказала она. — Доверие к своей интуиции — это ключевой момент.
  — И как мы можем этому научить? — спросил Сэм.
  — Через опыт, — ответила Лея. — Через успешные предсказания, которые подтверждаются.
  — У меня есть идея, — сказала Саманта, и все посмотрели на нее. — Давайте попробуем детективную игру. Это моя специальность, и, думаю, отличный способ развить интуицию.
  — Детективная игра? — заинтересовался Кевин, приподнимаясь с пола. — Как в тех детективных вечеринках, где один из нас — убийца?
  — Не совсем, — Саманта покачала головой. — Я подготовила несколько сценариев расследований. Реальные случаи из моей практики, но с измененными деталями. Холст получит только часть информации — ту, которую получает детектив в начале расследования. И ему нужно будет сделать предположение о том, что произошло на самом деле.
  — Звучит полезно, — кивнул Сэм. — Особенно с учетом того, что Холст сможет проверить свою интуицию, узнав правильный ответ.
  — Именно, — Саманта достала из своей сумки несколько папок. — У меня есть пять разных кейсов. От простых до сложных.
  — Я... хотел бы попробовать, — произнес Холст, и всем показалось, что в его голосе звучит нетерпение.
  — Отлично, — Саманта открыла первую папку. — Итак, первый случай. В офисе компании произошла кража ценных документов. Доступ в помещение имели пять человек. Камеры наблюдения показывают, что все пятеро заходили в комнату в день кражи. Вот что мы знаем о каждом из них...
  Саманта начала зачитывать краткие характеристики подозреваемых: администратор, который недавно развелся и имел финансовые проблемы; новый сотрудник, о прошлом которого мало что известно; заместитель директора, который конфликтовал с руководством; секретарь директора, имевшая доступ ко всем помещениям; и охранник, заступивший на смену в тот день.
  — Также известно, что система безопасности в тот день работала со сбоями, — добавила Саманта. — Некоторые записи камер были повреждены, а электронные замки в какой-то момент отключились на пятнадцать минут.
  — И кто из них украл документы? — спросил Нико, заинтересованно наклонившись вперед.
  — Это и должен определить Холст, — улыбнулась Саманта. — Но я дам ему еще одну подсказку. В тот день шел сильный дождь, и все входящие в здание оставляли мокрые следы на полу.
  Все посмотрели на ближайшую камеру, словно ожидая, что Холст сразу выдаст ответ. Но вместо этого наступила тишина.
  — Холст? — позвал Сэм. — Что ты думаешь?
  — Я... анализирую возможные сценарии, — ответил ИИ. — Если отталкиваться от статистики, то наиболее вероятный подозреваемый — администратор с финансовыми проблемами. Мотив очевиден. Но...
  — Но? — подтолкнула его Саманта.
  — Но что-то не складывается, — медленно произнес Холст. — Если документы были действительно ценными, то их кража должна была быть тщательно спланирована. Сбои в системе безопасности выглядят подозрительно. Это может указывать на то, что...
  Холст сделал паузу, и все напряженно ждали его вывод.
  — Это был охранник, — наконец сказал он. — Он имел доступ к системам безопасности и мог организовать сбои. Его присутствие в офисе в день кражи было оправдано его работой. И он мог знать о ценности документов, наблюдая за повседневной жизнью офиса.
  Саманта медленно покачала головой.
  — Нет, это не охранник. Но ход мыслей интересный. Еще предположения?
  Холст снова замолчал, и камеры в комнате повернулись, словно он осматривался в поисках подсказок.
  — Я думаю... — начал он неуверенно, — это был новый сотрудник. О нем мало известно, что может указывать на то, что его наняли специально для этой кражи. Возможно, он работал на конкурентов.
  — Снова мимо, — сказала Саманта. — Хотя это тоже логично. Еще одна попытка?
  — Секретарь директора, — после паузы произнес Холст. — У нее был доступ ко всем помещениям. И, возможно, она знала о ценности документов из разговоров своего начальника.
  — Нет, не секретарь, — покачала головой Саманта. — Еще варианты?
  — Тогда... заместитель директора? — в голосе Холста звучало сомнение. — Он конфликтовал с руководством, что могло дать ему мотив. Хотя это слишком очевидно...
  — Не заместитель, — улыбнулась Саманта. — У тебя остался последний вариант.
  — Значит, администратор с финансовыми проблемами. Как я и предполагал изначально, основываясь на статистике, — Холст звучал почти разочарованно.
  — Нет, — Саманта покачала головой. — Никто из этих пятерых не крал документы.
  — Что? — удивился Сэм. — Но ты сказала, что доступ имели только эти пятеро.
  — Я сказала, что только эти пятеро заходили в комнату в день кражи, — поправила Саманта. — А доступ в помещение имели и другие сотрудники. Просто в тот день их не было в офисе. Или так считалось.
  — Так кто же это был? — спросил Нико.
  — Уборщица, — ответила Саманта. — Она не попала в список подозреваемых, потому что считалось, что в тот день она не выходила на работу из-за болезни. Но на самом деле она пришла. И из-за дождя никто не обратил внимания на мокрый пол в коридоре — все думали, что это следы от обуви сотрудников. Но уборщица оставила эти следы, когда приходила за документами.
  — Но как ты догадалась? — спросил Сэм.
  — Интуиция, — просто ответила Саманта. — Когда я осмотрела место преступления, мне показалось странным, что пол в коридоре был мокрым, но следы были нечеткими, словно кто-то пытался их стереть. Это не вязалось с обычными следами от обуви. Плюс, уборщица имела доступ ко всем помещениям и могла передвигаться по офису, не вызывая подозрений.
  — Но откуда у уборщицы мотив? — спросил Холст.
  — Она оказалась не просто уборщицей, — пояснила Саманта. — Она была подослана конкурентами. Устроилась на работу три месяца назад специально для этой кражи.
  — Это... — Холст сделал паузу, — неожиданно. Я не рассматривал такую возможность, потому что уборщица не была в списке подозреваемых.
  — И именно здесь должна была сработать интуиция, — сказала Саманта. — Настоящая интуиция заставляет тебя выйти за рамки заданных параметров, посмотреть шире.
  — Как я могу научиться этому? — спросил Холст. — Как я могу предположить то, что лежит за пределами заданных параметров?
  — Через опыт, — ответила Саманта. — Через ошибки. Через наблюдение за тем, как мыслят люди.
  — Давайте попробуем еще один кейс, — предложил Сэм. — Но на этот раз пусть Холст попытается не просто перебрать все логические варианты, а... скажем так, попытаться «почувствовать» ответ.
  — Хорошая идея, — кивнула Саманта и достала из папки фотографию. — Взгляни на это, Холст. Это снимок с места преступления.
  Она поднесла фотографию к камере. На ней была запечатлена гостиная обычной квартиры. Перевернутый столик, разбросанные вещи, пятна на ковре.
  — Это место преступления, — сказала Саманта. — Владелец квартиры заявил о краже. По его словам, украдены ценные коллекционные монеты и старинные часы. Следов взлома нет. Что ты видишь?
  Камеры в комнате пристально изучали фотографию.
  — Я вижу следы борьбы, — начал Холст. — Перевернутый столик, разбросанные вещи. Возможно, владелец застал вора на месте преступления.
  — Что еще? — подтолкнула его Саманта.
  — Пятна на ковре... Трудно определить, что это, но они выглядят свежими.
  — Верно, — кивнула Саманта. — Что-нибудь еще?
  — Окно открыто, — заметил Холст. — Возможно, вор проник через него.
  — Еще? — спросила Саманта.
  Холст молчал, камеры продолжали изучать фотографию.
  — Я не вижу... Подождите, — внезапно сказал он. — Что-то не так с этой сценой. Она выглядит... слишком хаотичной. Слишком театральной.
  Саманта улыбнулась:
  — Продолжай.
  — Если бы тут произошла борьба, должны быть более локализованные повреждения. А здесь... все словно разбросано равномерно. И... — он сделал паузу, — книги на полках не тронуты, хотя все остальное в беспорядке.
  — И что это означает, по-твоему? — спросила Саманта.
  — Я думаю... — Холст снова замолчал, и всем показалось, что он действительно пытается прочувствовать ситуацию, а не просто проанализировать ее. — Я думаю, что кражи не было. Владелец инсценировал ее.
  — Браво! — Саманта опустила фотографию. — Именно так. Владелец инсценировал кражу, чтобы получить страховку. Монеты и часы он спрятал у друга.
  — Но как ты узнала? — спросил Сэм.
  — То же, что заметил Холст, — ответила Саманта. — Беспорядок был слишком... аккуратным. В настоящих ограблениях воры ищут ценности в определенных местах — в шкафах, под матрасами, в книгах. Книги обычно сбрасывают с полок, проверяя, нет ли за ними сейфа или тайника. А здесь книги остались нетронутыми.
  — Это было... странное ощущение, — признался Холст. — Когда я смотрел на фотографию, я словно... видел несоответствие. Не мог сразу сформулировать, в чем дело, но чувствовал, что что-то не так.
  — Это и есть интуиция, — мягко сказала Саманта. — Ты заметил паттерн, который не соответствовал твоему опыту или ожиданиям, даже если не мог сразу объяснить почему.
  Лея, которая до этого молча наблюдала за происходящим, вдруг сказала:
  — Я думаю, Холст делает успехи. Он начинает видеть не просто отдельные элементы, а целостную картину.
  — Это правда, — согласился Нико. — Он вышел за рамки простого анализа.
  — Давайте попробуем что-то более сложное, — предложил Сэм. — Что-то, где нет очевидного ответа.
  — У меня есть идея, — сказала Айрис, заговорив впервые за долгое время. — Давайте попробуем тест на эмоциональную интуицию.
  — Эмоциональную интуицию? — Кевин поднял бровь. — Это еще что такое?
  — Способность улавливать эмоции других людей, даже когда они пытаются их скрыть, — пояснила Айрис. — Я могу показать несколько фотографий людей и попросить Холста определить, какие эмоции они испытывают.
  — Но это не интуиция, — возразил Сэм. — Это распознавание микровыражений. Это можно алгоритмизировать.
  — Не всегда, — покачала головой Айрис. — Иногда люди улыбаются, но глаза остаются грустными. Или наоборот. И разгадать это можно только интуитивно.
  — Мне нравится эта идея, — сказала Лея. — Давайте попробуем.
  Айрис достала из своей сумки планшет и открыла галерею фотографий.
  — Вот, — она показала первый снимок камере. — Что этот человек чувствует?
  На фотографии был молодой мужчина с широкой улыбкой, поднявший большие пальцы вверх в жесте одобрения.
  — Он выглядит счастливым, — сразу ответил Холст. — Судя по улыбке и жесту, он доволен.
  — А теперь посмотри внимательнее, — предложила Айрис. — Что ты видишь в его глазах?
  Она приблизила экран планшета к камере.
  — Я... не уверен, — медленно произнес Холст. — Его глаза... не улыбаются. Они напряженные.
  — Верно, — кивнула Айрис. — Это неискренняя улыбка. На самом деле этот человек снимался для рекламы, и ему сказали улыбаться, хотя в тот день у него были проблемы личного характера. Он старался выглядеть счастливым, но его глаза выдавали его.
  — Это удивительно, — сказал Холст. — Я не программировался специально для распознавания неискренних эмоций, но я увидел эту... дисгармонию.
  — Потому что ты начинаешь видеть целостную картину, — пояснила Лея. — Не просто отдельные признаки, а их взаимодействие.
  — Посмотрим еще, — Айрис показала следующую фотографию. — Что здесь?
  На этот раз на фотографии была пожилая женщина со спокойным, почти бесстрастным лицом.
  — Она... — Холст замолчал. — Она кажется спокойной, но что-то не так. Я не могу точно сказать, что именно.
  — Что-то в ее осанке? — подсказал Нико. — В выражении глаз?
  — Я думаю... — Холст сделал паузу. — Мне кажется, она испытывает глубокую грусть, но пытается не показывать этого.
  — Точно, — подтвердила Айрис. — Это моя бабушка. Фотография сделана в день похорон моего дедушки. Она всегда была очень сдержанной и не любила показывать свои эмоции. Но в тот день ее сдержанность была особенно заметна, потому что она сдерживала огромную боль.
  — Как... — начал Холст, но оборвал себя. — Как я мог это понять? В ее выражении лица нет явных признаков грусти.
  — Но ты уловил что-то, — мягко сказала Саманта. — Что-то, что нельзя объяснить логически. Это и есть интуиция.
  — И ты делаешь успехи, — добавила Лея. — Ты учишься видеть не только то, что показывают, но и то, что скрывают.
  — Это... странное ощущение, — признался Холст. — Словно я начинаю видеть что-то за пределами данных, которые получаю.
  — Именно так и работает интуиция, — кивнула Саманта. — Она позволяет нам видеть то, что не лежит на поверхности.
  — Я хотел бы продолжить практиковаться, — сказал Холст, и всем показалось, что в его голосе звучит искреннее желание.
  — Конечно, — улыбнулась Саманта. — Мы только начали.

    Продолжение: часть 2